— Знаешь, Ришабха рассказал мне историю об одном южноиндийском вайшнаве Випре Нараяне. Его тоже незаслуженно обвинили в краже. Но это было планом Кришны. Его милостью. Так Кришна освободил его от материальной привязанности и... помог еще больше предаться. Тогда я понял, что в этом испытании тоже был какой-то план Кришны. Он освободил меня от многих иллюзий.
— Спасибо,— сказала я,— очень интересно узнать, для чего все это было, и от кого защитил тебя Кришна.
— Не принимай все на свой счет, Дживани,— попросил Рамачандра. — Кришна всегда одним действием решает много задач и достигает многих целей.
— Тогда в чем был Его замысел относительно предательского поведения преданных? Разве тебе совсем не было обидно, что, хотя ты так старался заботиться об этих брахмачари, они ответили полной неблагодарностью? Как ты смог простить их?
— Это было непросто, — согласился Рамачандра. — Знаешь, Дживани, каждый раз, когда я думал об этом, меня посещала одна мысль. Появлялась такая картинка в уме: я вспоминал, как Иисус шел на Голгофу, а люди улюлюкали и издевались над ним. Я почему-то вспомнил тогда, что те, кто плевали в него и злорадствовали, были теми самыми людьми, которых он раньше исцелял. Он спасал их жизни, а они издевались над ним в трудный час. Такой яркий пример черной неблагодарности! У меня так и стоял перед глазами образ старухи, которую он вылечил, а она плевала в него и проклинала его...
И вот я подумал, что у него было намного больше оснований обижаться, чем у меня. Но он просто молился за них. В какой-то момент я подумал, что, если к нам, к лидерам, люди проявляют неблагодарность, это не случайно. Мы тоже могли быть когда-то неблагодарны к тем, кто вел нас. В общем, это воспоминание об Иисусе помогло мне. Я избавился от всех ожиданий и... поверь, с тех пор мне стало так легко жить! Я стал очень счастлив!
Похожий на скелет, истощенный Рамачандра был совсем не похож на человека, которому легко жить.
- Как ты можешь так говорить?— прошептала я.— Ты пережил столько трудностей! И вот теперь лежишь здесь с этой тяжелой болезнью без семьи, без денег, без ничего... Неужели тебе не больно за эту жизнь, полную потерь? Рамачандра внимательно посмотрел на меня и хитро улыбнулся:
- Дживани, ты умеешь хранить тайны? Я кое-что скажу тебе, но пообещай, что ты никому не расскажешь об этом.
Я молча кивнула, и Рамачандра продолжил: — Я не жалею ни об одной минуте, ни об одной секунде той жизни, которую мне позволил прожить Господь. Она была лучшей. Если бы я умирал, окруженный семьей и деньгами, думаешь, мне было бы легче? Скорее наоборот. Но Кришна дал мне то, что я не соглашусь променять ни на какие сокровища мира.
— Что же это? — Свое святое имя.
- А-а! — разочарованно протянула я. — Ну здесь-то нет ничего сенсационного.
— Его имя — самое ценное сокровище, — понизив голос сказал Рамачандра, глядя мне прямо в глаза. — Много лет я бубнил его, не понимая его ценности. Но, знаешь, по Его доброте, в конце концов я смог ощутить сладкий вкус. Сейчас, когда я повторяю джапу, — голос Рамачандры задрожал от слез,— я чувствую, что Он присутствует рядом со мной... Он находится так близко, что можно протянуть руку и дотронуться до Него. И только пелена моего невежества не позволяет мне видеть Его. Теперь у меня появилась надежда, что когда-то это пелена спадет, и я смогу обнять Его...
Слушая Рамачандру, я почувствовала, как заколотилось мое сердце. Неужели через все эти испытания он приблизился к цели, к которой мы так давно стремились? Увидев мои расширенные глаза, Рамачандра очень внимательно посмотрел на меня и тихо спросил:
— Ну, а ты как, Дживани? Что ты делала все это время? Взволнованно и сбивчиво я рассказала ему обо всем, что произошло за эти годы. Рамачандра и раньше был мягким и внимательным человеком, но сейчас его сердце смягчилось еще сильнее. Энергия доброты, исходившая от него, побудила меня поведать ему о своих одиноких попытках достичь просветления и о своей неудаче. Обида на преданных выжигала мое сердце долгие годы и теперь вместо духовной обители оно превратилось в иссохшую пустыню.
— Да, я понимаю, что ты чувствовала, Дживани, — с состраданием кивнул мне Рамачандра.
— Мне очень жаль, что в это время я не мог поддержать тебя.
Сочувствие мужа придало мне силы продолжить открывать ему свои сомнения.
— Все эти годы я думала, почему Шрила Прабхупада доверил свою миссию таким странным людям? И... я начала сомневаться в нем.
Если он был посланником Бога, то неужели он не видел, кому он оставляет свое детище?
— Знаешь, Дживани, — тихо остановил меня муж, — не очень хорошо перелагать ответственность за нашу духовную незрелость на Шрилу Прабхупаду. Разве можно обвинять Иисуса Христа в крестовых походах? Или Мухаммеда в джихаде против неверных? Мы, как последователи, несем личную ответственность за то, что происходит в наших общинах.
— Но почему преданные совершали столько глупостей и несправедливости? Почему?
— Я много думал об этом, Дживани. Когда Шрила Прабхупада ушел с этой планеты, все мы, его ученики, были очень молоды и неопытны. Это естественно, что мы не знали, как поступать в разных жизненных обстоятельствах. Иногда вели себя как фанатики, иногда попустительствовали плохим вещам. Должен был пройти какой-то срок прежде, чем мы набрались опыта. Но сейчас времена изменились, Дживани, ИСККОН стал другим. Мы стараемся исправить свои ошибки. Помнишь, католическая церковь принесла извинения за крестовые походы почти тысячелетие спустя?
Мы тоже не сразу увидели свои проблемы и теперь стараемся меняться... Я слушала Рамачандру с глубоким вниманием:
— Ты хочешь сказать, что преданные повзрослели и... в ИСККОН больше не будет ошибок?
— О нет, я этого не говорил, — засмеялся Рамачандра. — Думаю, что ошибки всегда будут присутствовать, пока в обществе есть каништхи. А каништхи всегда будут приходить, ведь Шрила Прабхупада пришел не для того, чтобы проповедовать святым. Поскольку мы призываем служить Господу всех, то каждый приходящий сюда будет приносить свои проблемы. Но, по большому счету, это и не проблемы вовсе. Я думаю, что, когда в обществе преданных мы сталкиваемся с какими-нибудь сложностями, это милостивая рука Кришны.
Через преданных Он дает нам возможность сжечь остатки плохой кармы и очистить сердце от иллюзий. Общество преданных очищает нас.
— Ладно, я согласна, что приходят каништхи и вносят свою незрелость и фанатизм. Но как такое возможно, что в духовном обществе к управлению допускаются незрелые люди? Этот Рантидева, например... очевидно же, что мы имели дело с карьеристом и обманщиком, и как наше руководство не видело этого? Если руководство не видит демонических личностей и допускает их к управлению, то это слепое руководство. Если Шрила Прабхупада и наше руководство не обладали видением, чтобы понять, какие низкие люди иногда сюда проникают, то о каком духовном уровне вообще можно говорить?!
— Знаешь, Дживани, — задумчиво сказал Рамачандра, — сейчас я кое-что расскажу тебе о трудностях, с которыми я столкнулся, когда был президентом. Иногда мне тоже приходилось идти на риск. Нам нужно было поддерживать храм, и иногда я видел, что преданный, который жертвует деньги, — прелюбодей. Я видел, что он живет с любовницей, но брал у него пожертвования. Я надеялся, что, жертвуя на духовные цели, он со временем очистится и оставит свою греховную деятельность. Иногда к нам в храм приходили бывшие воры. И мне приходилось доверять им санкиртану.
Риск, что они проворуются, всегда был. Но я надеялся, что в процессе служения они очистятся и изменятся. Иногда я видел, что человеком движет желание почестей и славы. Но мне приходилось ставить его менеджером департамента, потому что он умел хорошо организовывать, а мы нуждались в грамотных менеджерах. Понимаешь? Нам не из чего было особо выбирать, Дживани.
Сейчас Кали-юга, и высоконравственных, безупречных, безгрешных людей так мало. Если сидеть и ждать, когда они появятся, проповедь и миссия
будут стоять на месте. Поэтому иногда нам приходилось доверять не совсем чистым и совершенным преданным и надеяться, что они изменяться.
— Ну и что? Многие изменились? — скептично спросила я.
— Кто-то изменился, а кто-то пошел на поводу у своих слабостей и пал. Но даже если кто-то пал, то он все равно получил опыт служения, Дживани.
И благодаря их служению, проповедь шла. Столько людей узнали о Боге!
— Ну и что? Столько людей! Проповедь! Мы проповедовали хиппи, пьяницам, наркоманам, ворам, прелюбодеям! Они— неофиты. Пришли в это движение и принесли в него всю свою грязь. Какой в этом смысл? Мне кажется, это только опустило вайшнавизм на животный уровень! Какой толк от того, что у нас столько греховных людей?
— А ты думаешь, мы с тобой не были животными? — удивился Рамачандра.
— Я — нет. Я родилась в благочестивой семье и с детства стремилась к Богу. Я никогда не совершала греховных действий, никогда не ела мясо, не пила алкоголь. И мне стало тяжело дышать в обществе, где у людей такой низкий уровень сознания.
— Но это же только одна жизнь, Дживани, — тихо остановил меня Рамачандра. — Ты думаешь, в прошлом мы с тобой никогда не были ворами, прелюбодеями, карьеристами, лодырями, преступниками? Неужели ты думаешь, что мы всегда были такими умными, благовоспитанными миссионерами? Но ведь в прошлом кто-то терпел все наши странности, наши падения и преступления. Кто-то проповедовал нам и вел за собой, несмотря на все наше животное сознание. Столько посланников Господа приходило в этот мир и терпело наше несовершенство и неблагодарность.
Почему бы и нам не последовать их примеру? Каждый кто спотыкается на этом пути,когда-нибудь станет святымм. религия основана на вере и сострадании.
- Ты заговорил как христианский пастор, - усмехнуласья. - Вера и сострадание...
- Я говою не о вере в Бога, а о вере Бога, - улыбнулся Рамачандра. - Дело в том , что Он верит в нас, в то, что мы когда-нибудь изменимся. Он не оставляет попыток спасти нас. И потому с незапамятных времён его посланники проповедуют не святым, а нам - животным. И по их милости мы постепенно становимся людьми
<...>
Асель Айтжанова "12 проявлений учителя"